По мере того, как теория климатических изменений теряет свои позиции, многие ее приверженцы начинают выстраивать вторую линию обороны – нечто вроде “комплексного решения”. Да, признают они, истребление животных человеком могло внести свою лепту в вымирание мегафауны, но только из-за того, что она уже была ослаблена климатическими флуктуациями. “Был ли то меняющийся климат Новой Зеландии, – пишет, к примеру, Дэвид Беллами в своей книге “Сила жизни”, – или только пришествие человека положило конец царству огромных травоядных птиц (Моа) остается неясным”.

Я признаю, что могут быть найдены рациональные доводы для того, чтобы поставить под вопрос причины гибели мегафауны Америки или Австралии. Однако количество костей убитых людьми новозеландских Моа устанавливает факт тяжелого хищничества со стороны человека настолько ясно, что единственный урок, который мы можем извлечь из высказываний, подобных словам г-на Беллами, – это то, что люди всеми силами стремятся избежать признания неприятной или позорной правды.

Был ли климат Новой Зеландии в процессе резких изменений в момент вымирания Моа? Ответ на этот вопрос – однозначное “нет”. Единственное значительное изменение этого периода, кажется, связано с прибытием первых поселенцев-людей, полинезийской популяции, частью которой являлись современные аборигены страны – маори. Вымирание громадных животных Мадагаскара, как и мегафауны средиземноморских островов и острова Врангеля, также совпадает по времени с развитием навыков мореходства у человека. Вымирание крупнейших животных Америки также, как мы видели, случилось вскоре после появления людей. Точное совпадение по времени появления человека и вымирания мегафауны не установлено пока только для Австралии, но совершенно ясно, что крупные сумчатые все еще жили, когда на континенте появились люди между 50 и 40 тысячами лет назад.

Нет никаких сомнений в том, что наши предки были умелыми охотниками на крупную добычу. И в Америке, и в Азии найдено очень много стоянок человека с останками мамонтов, которые были явно убиты людьми. Некоторые останки, как, например, мамонт, найденный в 1953 году в Нако близ мексиканской границы США, все еще содержат каменные наконечники копий между костей животного. Вероятно, эти наконечники надевались на составные метательные копья, которые охотники бросали в цель. Передняя часть копья после попадания в зверя отделялась, так что мамонт уже не мог вытащить наконечник, потянув хоботом за древко или протащив копье сквозь кустарник. Скорость полета копья резко увеличивалась благодаря использованию рычагов – копьеметалок.

Мамонт из Нако, которого ударили копьем в живот, смог уйти и умер там, где его так и не нашли охотники. Мы знаем это, поскольку на костях животного не осталось ни одного следа надрезов, которые всегда видны на останках разделанных и съеденных животных. Не менее восьми других неповрежденных наконечников копий культуры “Кловис” были найдены рядом с тазовыми костями этого мамонта из Нако. Если бы охотники нашли его, наконечники, несомненно, были бы извлечены из тела. Никто из тех, кто когда-либо держал в руках и внимательно рассматривал наконечники культуры “Кловис”, не отнес бы слова “грубый” или “примитивный” к изделиям позднего Каменного века. Наконечники копий палеоиндейцев, принадлежащих к этой культуре, сделаны с невероятной точностью, лезвия длиной от 15 до 20 см, достаточно широкие и плоские, чтобы обладать преимуществами по сравнению с современными стальными ножами. Я должен признать, что испытал удивление, даже шок, когда впервые увидел своими глазами красоту и очевидную смертоносность этого оружия. Как пишет Джеред Даймонд в книге “Третий шимпанзе”, многие из нас все еще неправильно представляют себе людей – “охотников на крупную добычу”, живших 14 тысяч лет назад.

Художники, оформляющие музеи, предпочитают рисовать поздненеолитических охотников, в виде обнаженных храбрецов, которые рискуют жизнью, бросая камни в рассвирепевшего мамонта, при этом двое или трое несчастных уже лежат на земле, насмерть затоптанные огромным зверем. Это абсурд. Если бы хоть один охотник умирал при рутинной охоте на мамонта, то они истребили бы людей, а не наоборот. Вместо этого, более реалистичная картина изображает тепло одетых профессионалов, бросающих с безопасного расстояния метательные копья в паникующего мамонта, которого подстерегли в засаде в узкой лощине у ручья.

Если, – вы можете спросить, – к концу последнего оледенения гоминиды развили такой ужасающий потенциал разрушения, как вообще выжили некоторые виды крупных животных? Ответ на этот вопрос может заключаться в анализе условий территорий, где мегафауна сохранилась. Подавляющее большинство крупных зверей современности обитают в пределах Африки и Южной Азии. Крупные звери живут и в других районах Земли, однако существа размером со слона, бегемота и носорога водятся только в регионе Африки и Южной Азии.

Это далеко не случайное совпадение, что зоны “выживания крупной добычи”, т.е. Африка и Южная Азия, одновременно являются и зонами, которые населяли гоминиды за 1,7 миллионов лет до изобретения технологий, позволивших им переживать холодные зимы северных широт Европы и Азии. За время “заключения в тропической тюрьме” гоминидные прародители современных людей перешли от собирательства, пожирания падали и случайных охот к регулярной и все более и более эффективной охоте на крупных зверей. В связи с тем, что развитие охотничьих навыков человека было сравнительно медленным процессом, животные, которые делили Африканский/Южно-азиатский регионы с гоминидами, обладали достаточным временем для собственных эволюционных изменений, чтобы успеть приспособиться к появлению среди них нового жуткого хищника.